Премьеры программы военной кинодокументалистики «Без срока давности» на фестивале «Невский Благовест»
«Нигде не значило радио так много, как в нашем городе во время войны», — признавала Ольга Берггольц. Для многих ленинградцев радио оставалось единственной формой связи с внешним миром. Даже если оно не говорило, а только стучал метроном, это означало, что город жив, что сердце его бьется. Фильм «Ленинградка — жестокий расцвет», посвященный Ольге Берггольц в блокадном Ленинграде, был показан в среду, 20 ноября, в духовно-просветительском центре «Святодуховский» Александро-Невской Лавры. Это вторая часть трилогии, созданной режиссером Людмилой Шахт. Во время работы над фильмом Людмила Евгеньевна собрала такое количество уникального материала, что сейчас уже ведется работа над четвертой частью киноленты о женщине, по праву получившей имя Блокадной музы.
Перед показом режиссер рассказала о том, как создавался фильм — материал собирался по крупицам, было просмотрено около ста часов хроникального материала. Людмила Шахт соединила кадры хроники и голос Берггольц, бесценный звуковой документ истории. Для режиссера Ольга Берггольц — дитя своего века: «Все ее ошибки, вера и верование, ее истина рождались вместе со временем, со страной. Берггольц была очень верующим человеком с детства. Она воспитывалась в семье трех религий — были и староверы, и православные, и лютеране. В тринадцать лет она записала в своем дневнике, что «если наши церкви разрушают, наших царей поругивают [выносились и уничтожались мощи], мы сами, православные христиане, допустили это. И это такое будет продолжаться, следующим шагом мы допустим, что всех нас будут расстреливать». Это был 1923 год».
К началу войны Ольге Берггольц было всего 31 год, а ей уже слишком многое пришлось пережить. Первый муж, поэт Борис Корнилов, расстрелян в 1937 году, две ее дочери умерли, а сама Берггольц в декабре 1938 года была исключена из партии и арестована. Она провела в тюрьме 171 день и была реабилитирована. В тюрьме Ольга родила мертвого ребенка и потеряла способность быть матерью. Тюрьма заставила ее по-иному взглянуть на жизнь.
Тихий голос Берггольц стал голосом самого Ленинграда. В блокадные дни родились стихи, полные нравственной чистоты, самоотверженности, предельной искренности и человечности. В прямом смысле слова Берггольц стала для ленинградцев голосом надежды.
Во время войны она впадала в крайнюю степень отчаяния и даже стояла на краю гибели. Но никогда ни сомнение, ни уныние не прокрадывались в речи Берггольц-ведущей. О взаимной под¬держке и взаимопомощи, о том, как люди спасают своей заботой, словом и делом, других, рассказывала в своих радиовыступлениях Ольга Федоровна.
…О, какая отрада,
какая великая гордость
знать, что в будущем каждому скажешь в ответ:
"Я жила в Ленинграде
в декабре сорок первого года,
вместе с ним принимала
известия первых побед".
...Нет, не вышло второе письмо
на далекую Каму.
Это гимн ленинградцам — опухшим, упрямым, родным.
Я отправлю от имени их за кольцо телеграмму:
"Живы. Выдержим. Победим!"
(1941)
Необходимо было взвешивать каждое слово, произносимое по радио, людям было очень трудно, не меньше хлеба и оружия им нужна была моральная поддержка, кроме того, передачи могли слышать немцы.
В то же время Берггольц не избегала говорить о страшных вещах. Вспомним, например, ее рассказ о десятилетнем мальчике, на глазах которого погибла от снаряда мать, а он потерял обе руки и ногу. И здесь и писательнице, и слушателю вспоминаются слова Дмитрия Карамазова о слезинке на щеках невинного ребенка. Такие жуткие истории жизни, поражающие своей прямотой и безыскусственностью, не внушают страх и бессилие ленинградцам, а наоборот, пробуждают в них волю к жизни и деятельности во имя убитых и покалеченных, враг должен быть побежден и наказан.
«Я солгала бы, если бы сказала, что мне сейчас страшно. Я солгала бы, если б сказала, что мне безразлично», — признается своим радиослушателям Ольга Берггольц. «Ни привыкнуть, ни быть равнодушными к смерти, даже если она грозит тебе ежеминутно два с половиной года подряд, нельзя». И если кто-то думает, что ленинградцы ходят под снарядами с гордо поднятой головой – это не так, «у нас целая система хождения по улицам». И совсем другими словами уже не говорит, а кричит доведенная до безумного страха бомбежкой символ веры ленинградцев — Ольга Берггольц: «Доколе же? Хорошо – убейте, но не пугайте меня, не смейте пугать этим проклятым свистом, не издевайтесь надо мной… Убивайте сразу, а не по несколько раз на дню. О-о, Боже мой!» (из личного дневника, 12 сентября 1941г.)
Уже в пору войны Ольга Берггольц предполагала, что краюха хлеба, скрупулезно высчитанная в граммах, станет экспонатом в музее, а забор, пробитый осколками снарядов, покрытый плакатами и листовками, еще в сорок втором надо было «бережно, так, весь целиком, и перенести в музей» как «вечно живой кусок истории». «Да, стены наших домов — это как бы открытый каменный дневник — дневник всего города, дневник каждого из нас, ленинградцев», - говорила Ольга Берггольц. Сохранившиеся дневники самой Ольги Федоровны, разделившей с осажденными жителями все их лишения, стали живыми страницами истории, честными и проникновенными.
Но даже тем, кто все хотел бы сгладить
в зеркальной, робкой памяти людей,
не дам забыть, как падал ленинградец
на желтый снег пустынных площадей.
(1946)
Для многих зрителей, пришедших на кинопоказ, Берггольц очень многое значит:
— Я блокадница, Ольга Берггольц — жизнью нашей была (Нина Александровна);
— Это символ стойкости Ленинграда, это метроном, который звучал и поддерживал в блокаду ленинградцев. Она была мужественной женщиной, и хочется равняться на нее, особенно в тяжелые минуты (Валентина Игнатьевна).
Тема памяти была продолжена в фильме «Право на молитву режиссера Наталья Обозновой, который рассказывает о жизни и служении настоятеля храма иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» на Шпалерной улице и храма Успения Божией Матери в селе Лезье-Сологубовка, протоиерея Вячеслава Харинова. Под его водительством уже четвертый год проходят акции «Свеча па¬мяти», «Мир и память» и другие, которые связывают память о войне и российское мотодвижение.
В рамках VII «Невского Благовеста» в концертно-выставочном зале «Смольный собор» была открыта выставка «Мир и память»: на ней в фотографиях Михаила Калинина рассказывается об акциях поминовения советских солдат, о поисковых экспедициях, ставящих цель найти пропавших бойцов. «Мы ездим по местам боев и всякий раз читаем поминальную молитву в память о погибших воинах и воздаем им воинские почести — тройной залп в воздух. <…> Каждый год создаются новые захоронения, и мы надеемся, что эти мемориалы никогда не будут забыты. И я надеюсь, что наш мотопробег заставит вспомнить о тех, кому мы обязаны своей жизнью», — отметил протоиерей Вячеслав Харинов.
